Prose de femmes en Russie post-soviétique et contemporaine : voir la folie autrement.
Résumé
Dès sa réapparition dans le paysage littéraire russe, à la chute de l’URSS, la prose de femmes s’est caractérisée par son intérêt particulier pour le corps et la sexualité où l’accent était mis sur la physiologie et sur la décomposition physique et/ou mentale de l’héroïne dans ses rapports à l’homme, à la famille, à la société et à l’Etat en fin de compte. Les premières études qui lui étaient consacrées proposaient d’interpréter la prédominance des corps malades et des esprits défaillants comme une pratique de recherche identitaire s’exprimant par des « pratiques discursives de la douleur »1 et un « sujet défectueux »2. Dans notre article, nous envisageons de proposer une relecture de la folie présumée des personnages. Ainsi, proposons-nous, dans un premier temps, de l’aborder à travers le prisme de la compréhension moderne des troubles mentaux. Nous analyserons deux des personnages de « folles » les plus marquants de la prose féminine du début des années 1990 : l’héroïne anonyme de Celle qui ne se souvient pas du mal (Nepomniaschaia zla) d’Elena Tarassova (1991) et Zina ou Chamara, héroïne de la nouvelle éponyme de Svetlana Vassileko (1991). Dans un second temps, nous étudierons deux héroïnes qui incarnent un autre type de folie bien connue de la culture russe, à savoir la folie propre aux « Bienheureux » : l’héroïne du roman au titre parlant Idiote de Svetlana Vasilenko (1997) et celle de La Croix des fleurs d’Elena Koliadina (2010). Dans un dernier temps, nous évoquerons le recueil de nouvelles (Ça) s’ouvre vers l’intérieur de Ksenia Boukcha, qui, selon nous, est représentatif, de l’intérêt que la littérature russe des années 2010-2020, notamment ses autrices, porte à la psychologie, à l’introspection et aux pratiques thérapeutiques de l’écriture.
С момента своего возвращения в 1990х годах в литературную жизнь России проза женщин отличается особенным интересом к изображению телесности, сексуального желания, где акцент делается на физиологии, физическом или ментальном распаде героини через отношения с мужчиной, семьёй, обществом и государством в конечном счёте.В первых исследованиях, посвящённых женской прозе, доминирование больных тел и душ интерпретировалось как практика поиска идентичности, выражающая себя через «дискурсивные практики боли» 3и в «дефективном субъекте» 4.В данной статье мы предлагаем по-новому взглянуть на предполагаемое безумие женских персонажей. Так, мы предлагаем посмотреть на них сквозь призму современного подхода к ментальным проблемам. Мы проанализируем два наиболее ярких персонажа «дурочек» из прозы женщин начала 1990-х годов: безымянную героиню – повествовательницу «Непомнящей зла» Елены Тарасовой (1991) и Зину или Шамару из одноименной повести Светланы Василенко (1991).Также мы обратимся к героиням, воплощающим другой тип безумия, хорошо известный в народной культуре, а именно блаженные : героине романа с говорящим названием «Дурочка» Светланы Василенко (1997) и героине «Цветочного креста» Елены Колядиной (2010).Наконец, мы обратимся к сборнику повестей «Открывается внутрь» Ксении Букшы, который является, на наш взгляд, примером того, писательницы 2010-2020х годов работают с методами психологического анализа, интроспекцией и терапевтическими практиками письма.